Линдер И. Мир шахмат и мир искусства.                    41 стр.

 

Шахматы!.. Два лагеря, по шестнадцать фигур и пешек с каждой стороны, застыли в безмолвии на 64-клеточной доске. Они ждут сигнала о начале битвы. И не по мановению волшебной палочки, а рукою Человека, по приказу его Разума, по желанию его Воли приходят они в движение, "диво дивное творя".

Как в мире природы человека удивляют взаимосвязь и гармония сущего в ней, в шахматах поражает целесообразность фигур, ходов и перипетий борьбы, составляющих необычайно сложную и одновременно единую систему игры. В её логике и антилогике, в закономерностях и парадоксах, в тайнах позиции и комбинациях заключена огромная притягательная сила шахматного искусства.

Идёт шахматное сражение, самое благородное, которое человечество когда-либо знало: без крови, без потерь, удивительное по глубине мысли, отражению страстей, ощущениям прекрасного.

Одним из великих благоприобретений назвал шахматы французский философ и просветитель XVIII в. Вольтер. Ныне роль шахматной культуры в жизни общества настолько возросла, что её справедливо считают одним из феноменов современной цивилизации. Органически соединив в себе элементы искусства, науки, спорта, мудрая древняя игра стала не только одной из форм умственного состязания и культурного досуга, но и признанным средством воспитания детей и юношества, экспериментальной базой кибернетики и других областей науки, и, что всё более очевидно, она служит упрочению дружеских контактов народов всей планеты. Уже около 130 стран объединяет ныне Международная шахматная федерация (ФИДЕ).

Одно из сильнейших воздействий шахматной игры на человека - эстетическое. "Шахматы очень люблю: в них сочетаются искусство и наука. Они дают мне отдых и вдохновение", - говорил великий композитор XX века Дмитрий Шостакович.

Свойственное людям эстетическое осмысление окружающего мира вполне естественно переносится и на шахматы. В истории человечества нет другой игры, которая бы получила столь же яркое отражение в народном творчестве и художественной литературе, живописи и графике, но особенно - в прикладном искусстве, создававшем на протяжении многих веков целый мир шахматных фигур.

О многом может поведать этот мир. Он помогает познать тайны происхождения шахмат и их распространения на планете. Ведь игра возникла в начальном виде ещё в первые века нашей эры в Индии, а в V - VI вв. в Центральной Азии получила новую, известную ныне форму - символическое отображение военной битвы со многими персонажами: от пешего солдата и конницы до полководцев и королей. Уже в средние века эта игра, сохранив единые правила, распространилась на огромной территории Евразии, легко приспособилась к местным условиям. Военный уклад и образ жизни каждого народа отразился в терминологии и во внешнем облике фигур. Несмотря на это шахматы оставались средством межэтнического общения. Впрочем, этому способствовало и создание в раннем средневековье на Среднем и Ближнем Востоке новой арабской формы абстрактных фигур, которая впоследствии в разных модификациях получила развитие в Европе.

С первых же веков появления на свет шахмат и до сегодняшнего дня люди стремятся передать в фигурах испытываемое ими очарование игрой, проявляют богатую фантазию. Это находит своё выражение в отображении быта эпохи, в персонификации фигур, в воссоздании образов мифологии или известных литературных произведений, в отражении различных событий мировой истории и т.д.

Из каких только материалов ни делались наборы шахмат на протяжении полутора тысяч лет: из слоновой и моржовой кости, дерева и керамики, серебра и золота, стали и бронзы, перламутра и янтаря, фарфора и стекла, а в последнее время и из разных сортов пластмассы.

 

Сегодня шахматы народов разных континентов и эпох составляют часть национальных богатств и хранятся в крупнейших музеях и частных коллекциях Москвы и Санкт-Петербурга, Лондона и Парижа, Мюнхена и Нюрнберга, Вены и Нью-Йорка. Коллекции шахмат стали предметом изучения историков. Коллекционеры многое делают для популяризации шахмат, устраивая выставки, конгрессы, семинары и другие мероприятия. Общность интересов коллекционеров многих стран привела несколько лет назад к созданию по инициативе американских коллекционеров международной организации - Чесс Коллекторе Интернэшнл (CCI). Сегодня она входит в состав ФИДЕ и объединяет представителей уже более двадцати стран. Это коллекционеры шахмат, собрания которых имеют высокую художественную и культурно-историческую ценность. К деятельности этой организации привлекаются также историки шахматной культуры. Она регулярно проводит международные встречи и конгрессы на основе тесного сотрудничества с крупнейшими музеями стран-организаторов форумов. На базе этих музеев и частных коллекций развертываются выставки шахматных фигур.

Так, на III конгрессе в Мюнхене в 1988 г. были устроены три крупнейшие выставки и семинар по истории шахматных фигур, а также выставка-продажа работ современных художников на шахматные темы. Автор настоящей книги, выступавший на этом форуме, а также на последующих конгрессах в Нью-Йорке (1990) и Париже (1992) с докладами о древних шахматных фигурах, был приятно поражён энергичной деятельностью первого президента CCI д-ра Джорджа Дина (США) и национальных Оргкомитетов во главе с д-ром Томасом Томсеном (ФРГ), Гаретом Уильямсом (Англия), Флойдом Сарисоном (США), благодаря чему очередные конгрессы этой международной организации стали примечательными событиями в развитии современной шахматной культуры. Прекрасно изданные каталоги выставок вместе с известными трудами о шахматных фигурах, вышедшими в последние десятилетия в ряде европейских стран и США, дают представление о необычайном разнообразии шахмат многих народов и эпох - от средневековья до XX века включительно. И, конечно же, о всё возрастающем интересе в мире к изучению взаимосвязей шахматной культуры с изобразительным искусством, с её оригинальными направлениями в мелкой пластике и миниатюрной скульптуре.

В зарубежных альбомах, каталогах можно встретить, к сожалению, лишь единичные воспроизведения шахмат России XVIII - начала XX вв., хранящихся в западноевропейских музеях и частных коллекциях, что, конечно, не отражает истинного развития шахматных фигур в России - страны, где не только высока шахматная культура, но и сохранены многовековые шахматные традиции. Огромные евразийские просторы России и территории соседних стран стали частью региона, где ещё в раннем средневековье появилась шахматная игра. На территории Руси она прошла тысячелетний путь развития, во многом аналогичный западноевропейскому, и стала неотъемлемой частью русской культуры. В последнее время в этих регионах были проведены широкие археологические исследования, которые привели к открытиям бесценных богатств шахматной культуры раннего и позднего средневековья. В Средней Азии были найдены древнейшие из известных пока шахматных фигур VII-VШ веков и несколько сот фигур Х-XVII веков в городах Древней Руси. Они позволили автору настоящей книги установить этапы эволюции шахмат в мире от средневековых арабских форм до шахмат современного абстрактного, стаунтоновского типа.

Но если процесс развития абстрактных шахмат шёл в России в том же направлении, что и в странах Запада, то в изобразительных фигурах - из кости, дерева, фарфора, металла, пластмассы - сохранилось много своеобразия, связанного с национальной терминологией и со спецификой прикладного искусства российских народов. Традиция изготовления наборов изобразительных шахмат сохраняется и до сегодняшнего дня.

 

Россия, первая проложившая человеку дорогу в космос, оказалась и пионером шахматной игры в космическом пространстве. Эта игра в условиях невесомости потребовала создания особых "космических шахмат".

Рассказать о шахматных фигурах с древнейшей поры существования игры до сегодняшнего дня и её сверхбудущего в межпланетных путешествиях, показать эволюцию фигур почти за полтора тысячелетия истории шахмат на территории России и сопредельных стран - такую задачу поставил перед собой автор в настоящем издании.

Видоизменения фигур носили неслучайный характер и во многом связаны с прогрессом всей шахматной культуры. Это заставляет нас предпослать рассказу о фигурах предельно краткий экскурс в историю шахмат в той мере, в какой это позволит лучше понять проблемы эволюции фигур и их преобразований.

Естественно, что мы не ставили перед собой цель во всей полноте показать имеющиеся в музеях и частных коллекциях шахматные комплекты, ценные в историко-художественном отношении. Да это едва ли возможно сделать. Настоящая книга - это первая попытка представить шахматные фигуры, хранящиеся в российских музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Новгорода, Суздаля и др., в сопредельных с Россией государствах - в музеях Киева, Минска, Витебска, Тракая, Самарканда и др., а также в отдельных частных коллекциях.

 

                               Экскурс в историю

 

История мировой культуры хранит ещё немало тайн. В их числе - тайна возникновения шахмат. Начало им было положено в первые века нашей эры и окутано дымкой легенд, повествующих о создании в Индии игры, способной дать неисчерпаемую пищу уму, упоение радостями бескровной битвы, утешение в преврат­ностях человеческой жизни...

Красива одна из них, излагаемая в поэме Фирдоуси "Шахнаме" (конец Х-начало XI вв.). Героями её являются индийские братья - царевичи Гав и Талханд. После смерти отца Джумхура между ними возникла междоусобная война за трон, в ходе которой войско Талханда было разгромлено, а сам он внезапно скончался. Царица-мать, повергнутая в отчаяние гибелью младшего сына, обвинила Гава в убийстве брата. Желая успокоить мать и показать, что Талханд не был убит в бою, Гав собрал мудрецов со всех концов страны. Один из них, что слыл "в Индии доблестней всех и мудрей, поле войны начертал, движение войск и вождей указал". На доске, разделенной на клетки, он расставил вырезанные из кости фигуры и конных воинов, боевых колесниц и слонов и изобразил весь ход битвы, гибель одной из армий, но не её полководца:

 

Из клетки тут шах отступает своей.

Пока не утратит он к бегству путей.

Теснят и со всех угрожают сторон

Наставник и рух, конь, пехота и слон.

И смотрит кругом государь молодой:

Рассеяно войско, в тревоге большой.

Вода и преграды, куда ни беги.

Направо, налево, повсюду враги.

Шах мат - от лишений скончался герой,

То было веленье судьбы роковой.

И так о Талханде сказать пожелав,

Начало дал шахматам доблестный Гав [i]

 

На Востоке существует и другая легендарная версия в пользу индийского происхождения шахмат, впервые изло­женная в пехлевийской (среднеперсидской) рукописи "Мадайан-й-Чатранг" ("Книга о чатранге"). Она датируется примерно 600 годом н.э. и считается исторически первым литературным источником, в котором упоминались шахма­ты. Согласно этому рассказу, сложная игра чатранг (шах­маты) была направлена индийским раджой для разгадки её сущности могущественному шаху Ирана Хосрову I Ануширвану (531 - 579). Среди его приближённых нашёлся лишь один мудрец Бузургмихр, которому удалось разгадать правила этой игры. Шах же в свою очередь послал индийскому царю с той же целью нарды. Эта версия также нашла отражение в поэме Фирдоуси, позднее - в XIV-XV вв. - и в миниатюрах, иллюстрировавших её текст. Так, в миниатюре персидского списка поэмы Фирдоуси "Шахнаме" 1333 года, хранящегося в Санкт-Петербурге в Российской национальной библиотеке, изображена игра в шахматы индийского посла Каннуджа и Бузургмихра. За ней наблю­дают шах и его приближённые. Шах изображён на троне из слоновой кости, покрытом цветным златотканым покрывалом [ii].

Насколько эта и другие легенды соответствовали подлин­ной истории возникновения и развития шахмат? Чтобы пролить свет на этот вопрос, учёные обратили свои взоры прежде всего к далекому прошлому Индии, к истории индийской литературы, фольклора, миниатюрной скульптуры.

"Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать", - в справедливости поговорки автор этих строк вновь убедился, посетив в дни фестиваля Индии в СССР летом 1987 г. московскую выставку "Классическое искусство Индии с 3000 г. до н.э. - до XIX в.". Многочисленные экспонаты, в их числе произведения мелкой пластики, богатство красоч­ных миниатюр позволяли представить себе все своеобразие древней и средневековой жизни индийского народа, величие его многовековой культуры.

И, пожалуй, лишь одна деталь быта и искусства не нашла отражения на выставке: на ней не оказалось следов древней игры - шахмат. Может быть, то было упущением музеев и Археологической службы Индии? Или перед нами не раскрытая наукой тайна в развитии культуры индийского народа? Ведь ещё известный английский поэт и востоковед XVIII в., прекрасный знаток санскритской литературы, автор поэмы "Каисса" Уильям Джонс писал: "Об этой ясной и тончайшим образом проду­манной игре, столь безуслов­но созданной в Индии, я не могу найти ссылок в класси­ческих рукописях Брахманов.» 

С тех пор, как были на­писаны эти строки, прошло двести лет, но и до сегодняш­него дня учёные так и не пришли к единому мнению ни о времени, ни о возник­новении шахмат, ни, нако­нец, о том, явились ли они результатом одновременного изобретения или плодом дли­тельной эволюции народных игр. В наш век эти споры разгорелись с новой силой. Продолжают высказываться самые различные теории и гипотезы. Некоторые авторы, пытаясь определить дату возникновения шахмат, стали искать истоки этой игры в соседних странах, в частности в Иране или даже в Китае.

 

Большое различие во взглядах выявилось и во время первой международной конференции историков шахмат, состоявшейся по инициативе д-ра Томаса Х. Томсена в Кёнигштайне (Германия) в августе 1991 г. и полностью посвящённой проблемам происхождения игры. Здесь не место, учитывая направленность книги, рассматривать все эти гипотезы, высказывать в их адрес "рго" и "contra". Кратко охарактеризуем лишь первоначальные этапы истории раз­вития шахмат, как они представляются нам в свете современного уровня знаний. Это позволяет более уверенно говорить о длительной эволюции шахматной игры, о возникновении в Индии её первоначальной формы - чатуранги о последующих изменениях игры на территории более обширного региона Центральной Азии. На протяжении около полутора тысяч лет игра прошла три ступени развития: чатуранга - шатранг (чатранг) - современные шахматы. Иначе говоря, первые сведения о шахматах в Индии касаются не известной ныне формы этой игры, а чатуранги. Именно так именовался строй войска в древне­индийском эпосе "Махабхарата", сложившемся примерно в VI-V вв. до н.э. и записанном на санскрите в первые века нашего летоисчисления. Речь шла о четырёх родах войска - слонах (хасти), колесницах (ратха), коннице (ашва) и пехотинцах (падати), а также предводителе - царе (раджа). Символическое воспроизведение этого строя на 64-клеточной шахматной доске (аштападе), скорее всего, и дало игре название. Впервые её упомянул индийский писатель Бана, описывая в романе "Харшачарита" ("Жизнь Харши", первая половина VII в.) уклад жизни при царе Срихарше:

«При этом царе только пчёлы ссорились, собирая нектар и только аштапада учила позиции чатуранги.»[iii] Тем самым автор хотел сказать, что при этом царе воевали лишь на шахматной доске.

Из этнографического описания этой игры, сделанного на основе личных впечатлений знаменитым хорезмийским ученым Бируни в труде "Индия" (начало XI в.), можно увидеть, что чатуранга ещё сильно отличалась от нынешней игры: фигуры располагались в четырёх углах доски, не было ферзя. Борьба велась четырьмя партнерами до полного уничтожения фигур. Их ходы определялись показаниями костей, то есть элемент случайности придавал игре азартный характер. В этом плане чатуранга мало чем отличалась от игр в кости, которые издавна были известны в Индии.

Тем не менее, в ней уже содержались отдельные элементы и особенности, которые привели к возникновению шатранга (чатранга) - игры двух лагерей. Это и военная символика игры, и правило, содержавшее в зародыше идею мата, - даже после выигрыша короля, как сообщает Бируни, не обязательно было снимать его с доски. По-видимому, фигура ассоциировалась с монархом, которого, по традиционным представлениям того времени, нельзя было убивать. Любо­пытно и то, что фигуры на диаграмме Бируни изображены двумя цветами (красными и чёрными чернилами) [iv], а не четырьмя, как мы её находим в её позднейшем названии - чатурраджи (XIV-XV вв.): фигуры двух цветов явились одной из предпосылок соединения их в две "армии" и превращения чатуранги в игру для двух соперников.

Однако, как выглядели фигуры в этой игре в период её возникновения, мы не знаем. Возможно, чатуранга воспри­нималась как одна из разновидностей игры в кости и потому не считалась достойной особого описания. Ведь герой эпоса Юдхиштхира, благодаря не знающей границ страсти к этой игре, теряет царство, обрекает себя и близких на тяжелые скитания. Потому игральные кости, которым были привер­жены многие юноши древней Индии, рассматривались в качестве враждебной человеку магической стихии:

 

Они катятся вниз, они прядают вверх,

Без рук одолевают имеющего руки.

Неземные угли, брошенные в желобок,

Сжигают сердце, хоть и сами холодные [v].

 

В последнее время появилась надежда - благодаря исследованиям отечественных и зарубежных учёных древней культурной жизни народов Центральной Азии - узнать больше и об играх, непосредственно предшествовавших чатуранге, и о самой чатуранге. Дело в том, что в античное время и в раннем средневековье искусство реалистического изображения животных и людей в виде терракотовых или костяных статуэток достигло высокого уровня в Индии, Средней Азии, Иране и других странах Востока. Отсюда закономерно появление таких игр, где участвовали миниа­тюрные фигурки. Наряду с другими обстоятельствами, это в немалой степени благоприятствовало зарождению и рас­пространению индийской чатуранги.

 

Когда же и при каких обстоятельствах превратилась чатуранга в игру двух лагерей - шатранг, (чатранг)? По-видимому, шатранг сформировался уже в более широком регионе Кушанского царства (II - I вв. до н.э. - III-IV вв. или, что более вероятно, государства эфталитов IV-VI в.), которые занимали территорию Северной Индии, современ­ного Пакистана, Афганистана, южных районов Средней Азии, Восточного Ирана. Здесь в те времена преобладало влияние буддизма, индийской культуры и искусства. Вот почему многие легенды той поры закономерно называют местом создания шатранга Индию.

В создании Кушанского и эфталитского государств существенную роль играли ираноязычные народности Цен­тральной Азии, что делает понятным появление в шатранге кроме терминов, явившихся прямым переводом с санскрита (пил - слон, шах - король, пиеда - пешка) или близких по значению (асп - конь), и таких терминов и фигур, которые не могут быть объяснены строем индийского войска и вообще индийской действительностью. Среди них термин фарзин (советник), которого не было в чатуранге, и рух, происшедший по звуковой ассоциации от ратха, но имевший уже другой смысл: теперь он означал не боевую колесницу, а фантастическую птицу - покровительницу воинов.

Изменения названий фигур и самой игры многое прояс­няют в исследовании проблем происхождения шахмат. Вместе с тем они позволяют проследить этнокультурные связи и специфику восприятия игры, вызванную различиями быта и общественной жизни народов. Однако едва ли возможно при этом установить время её создания и конкретные пути проникновения в ту или иную страну. На наш взгляд, только комплексное изучение проблемы с привлечением исторических, этнографических, литератур­ных, фольклорных источников при решающей роли архео­логических открытий позволит приоткрыть завесу над вековой тайной происхождения шахмат.

Возникнув в регионе Центральной Азии, эта игра в течение сравнительно короткого времени уже в раннем средневековье проникла во многие страны, на разные континенты. В одних случаях её приносили с собой буддистские паломники (Тибет, Монголия, Китай, Япония, Бирма, Малайя), в других - распространению шахмат способствовало образование обширного арабского Халифата (страны Ближнего и Среднего Востока, Северо-западная Индия, Закавказье, Северная Африка, Испания, о-в Сицилия), в третьих - игра становилась, известной народам и странам благодаря торгово-культурным контактам (Визан­тия, Хазарский каганат, Киевская Русь).

 

Столь беспримерно быстрое и широкое распространение новой игры на планете представляется закономерным. С созданием шахмат человечество получило во многих отно­шениях идеальное средство развития и совершенствования человека. Игра оказалась в меру сложной и явила собой необходимое людям умственное состязание, эстетически весьма привлекательное, дарящее радости творчества и возможности проявления волевых черт характера.

В странах мусульманского мира Средней Азии, Иране и на Арабском Востоке шахматы становятся одним из люби­мых народных развлечений. Придание фигурам упрощенной, абстрактной символики удешевило их изготовление, и они стали более доступными всем слоям населения. Теперь они делались не только из дерева и кости, но нередко из обожжённой глины. Богатые горожане приобретали шахматы из слоновой кости и даже приглашали для обучения шахматам опытных игроков. Играли в шахматы и женщины. В сказаниях и легендах нередко встречается привлекатель­ный образ шахматистки Диларам, игравшей сильнее сопер­ников-мужчин. В одной из сказок "Тысячи и одной ночи" повествуется о невольнице купца Таваддуд, которая после испытания её красноречия, знания Корана, медицины, астрологии проявила искусство и в шахматной игре.

Зато правила игры и её терминологию арабы оставили почти без изменений. Пожалуй, только они полностью сохранили персидско-таджикскую терминологию. В их произношении шатранг стал именоваться шатранджем, пил - фил (слон), пияда - байдак (пешка), фарзин - фирзан, асп - фарас (конь). Не изменилось произношение лишь двух названий фигур - шах и рух.

О расцвете шатранджа на Востоке сохранилось много свидетельств — от трактатов прославленных мастеров (алия) и до произведений художественной литературы и изобрази­тельного искусства.

Характеризуя богатство шахматных образов и сравнений в фольклоре и произведениях классической литературы народов Востока, мы невольно замечаем, что благодаря абстрактным фигурам шахматы постепенно перестали вос­приниматься как символ военной битвы. Драматическая борьба в шахматной партии всё более ассоциировалась с перипетиями человеческой жизни, и это нашло отражение в эпосе - произведениях классиков художественной литературы - Омара Хайяма. Саади. Низами, Абу-ль-Фараджа Аль-Исфахани,  Джелал-ад-Дина Руми, Навои и многих других поэтов и писателей. Они подчёркивали, что привле­кательность шахмат заключена прежде всего в красоте мысли, в высокой нравственности игры и её бескорыстности.

Арабский поэт IX в. Ибн-аль-Мутазз, горячо защищая шахматы от хулителей, - а они находились во многих странах и во все времена - писал:

 

О ты, чьи надменные усмешки выражают

Осуждение наших любимых шахмат,

Знай же, что в них заключена сама мудрость,

Что игра эта помогает перенести горе,

Что она умеряет тревогу влюбленного

И даже пьяницу отвлекает от вина,

Что она просвещает воинов в ратном деле,

Когда их преследуют опасности и грозит гибель.

И приходит она к нам, когда в своем одиночестве

Мы более всего нуждаемся в добрых друзьях. [vi]

 

У Низами Гянджеви, азербайджанского поэта и мысли­теля XII в., в писавшего на фарси, мы встречаем немало сравнений и афоризмов о шахматах в его поэмах "Хосров и Ширин" и "Искандер-наме".

Широкое обобщение содержится в одной из притч поэмы "Язык птиц" узбекского поэта XV в. Алишера Навои. Описав красивейший поединок двух сильных шахматистов ("красивей его не сыскать", - утверждает поэт), он заключает повествование глубокомысленными двустишиями:

 

Эту битву — один её край иль другой.

Рано ль, поздно – а с поля сметают рукой!..

Всё пропало, что делали два мудреца, -

Все их мысли, чьей мудрости нет и конца...

Всех в мешок побросали с единого маха,

Так что пешки легли там поверх падишаха!  [vii]

 

Уже в раннем средневековье - в VIII-IX веках - от арабов заимствовали шахматы некоторые европейские стра­ны. В Западной Европе это были Испания и Италия. Позднее, в Х-ХП веках, игра становится известна во Франции, Англии, Германии, скандинавских и других европейских странах. Лишь в Византию, на Русь, в Болгарию и Венгрию игра пришла непосредственно с Востока и, по-видимому, в тот же период, что в Испанию и Италию.

Сведения о распространении шахмат и особенностях их первоначального развития в европейских странах весьма отрывочны. И все же, собранные вместе, они дают пред­ставление о сфере распространения и масштабах популяр­ности игры в средние века. Увлекались тогда шахматами преимущественно представители феодальной знати, при королевских и княжеских дворах. Вместе с конным спортом, стрельбой из лука, фехтованием игра стала одним из любимых занятий рыцарей. О шахматах слагали песни трубадуры и менестрели. Игра стала всё чаще фигурировать в легендах и сказаниях о подвигах рыцарей. Из-за отсутствия письменных источников до последнего времени нам было очень мало известно о ранней поре шахматной игры у восточных славян. Из дореволюционных исследова­телей ближе других к истине подошел сибирский ученый и шахматист Иван Савенков (1846-1914). Изучение шахматной терминологии и торгово-культурных связей славян с арабами, персами и хазарами позволило сделать вывод о том, что шахматы пришли на русь в VIII-IX веках Каспийско-Волжским торговым путём. Вот как он представ­лял себе картину заимствования шахмат: «Любознательный купец, присматриваясь ко всяким товарам и разыскивая товары "на свою землю", не мог не заметить шахмат разнообразной формы. На улицах и около лавок он не мог не заметить и игроков в шахматы. Заинтересовавшемуся игрою сметливому торговцу нетрудно было усвоить её правила и перенести её на свою далекую родину» [viii].

 

Сегодня представления о шахматах в Киевской Руси обогатились новыми фактами и выводами благодаря разви­тию археологии, этнографии, фольклористики и других областей науки. Так сравнительное исследование шахматной терминологии стран Востока и Запада углубило наши познания о первоначальных названиях фигур в Древней Руси, о закономерностях их возникновения. А это, в свою очередь, позволило предположить, как внешне могли вы­глядеть древнерусские изобразительные фигуры. Если че­тыре первоначальных термина - "царь", "слон", "конь", "пешка" -были переведены с восточных языков без изменений, то в названиях двух оставшихся фигур -"ферзь" и "ладья" - нашли отражение реалии древнерус­ской жизни. Подобно тому, как для европейцев было чуждым, непонятным присутствие в шахматном войске слонов и термин этот получил самые разные новые значения, славянам Киевской Руси трудно было осмыслить существо­вание рядом с цесарем (царём) почти равной по рангу, а в то время и по силе, фигуры ферзя (вспомним, что в шатранге она ещё не имела права движения по всей доске). У русского князя в мирных и военных делах не было могущественных советников или главнокомандующих, подо­бных, например, персидским, а позднее арабским визирям. Поэтому-то восточный термин и остался в данном случае без перевода и без изменений был перенесен на русскую почву. (А воеводы? – Т.В.)

Что касается термина "ладья", то загадка его происхож­дения оказалась ещё более сложной. Как уже отмечалось, фигура "рух" означала гигантскую птицу, обладавшую необычайной силой и, подобно русской чародейке жар-пти­це, помогавшую героям сказок в борьбе с врагами при самых трудных обстоятельствах. Но сам термин "рух", непонятный и чуждый народам Европы, претерпел здесь новые и не менее интересные превращения, объясняемые частично законами звуковой ассоциации. У испанцев фигура стала называться roque, у итальянцев - rоссо, у французов - roc, что означало утёс. От "утеса" осталось сделать один шаг к осмыслению термина в соответствии с укладом жизни и военной техникой средневековой Европы. Вот почему в дальнейшем у многих европейских народов возникло новое изображение фигуры - в виде башни-крепости, которому соответствовал уже новый шахматный термин: в Испании и Италии - torre, во Франции - tour, в Англии - roc (ныне - rook), в Германии - turm, в Чехии - vez, в Польше - wieza.

Совсем в другом духе был осмыслен термин "рух" в Древней Руси. Здесь шахматные фигуры, устанавливаемые для сражения на крайних вертикалях доски, названы были ладьями. Объясняется это внешним сходством русской ладьи с абстрактной шахматной фигурой рух. Если присмотреться к фигуре рух более пристально, легко заметить, что по внешним очертаниям она напоминает лодку, ладью, ту самую, на которой славянские купцы под охраной дружин плавали по Днепру, Дону и Волге, по Чёрному и Каспий­скому морям. Перенимая шатрандж, славяне, мыслившие конкретно и реалистично, быстро заменили чуждого им руха близкой и понятной всем ладьей. Так сама форма руха подсказала славянам новое название фигуры — ладья. (А в комплекте фигур почему-то до сих пор стоит не ладья, а башня крепости. Зачем это несоответствие? – Т.В.)

Если же мы в целом сопоставим первоначальные назва­ния фигур на Руси и на Западе, например у испанцев и итальянцев, то обратим внимание, что на Руси четыре термина оказались прямым переводом, а на Западе - три (король, всадник, пешка); непереведённым у восточных славян оказался один термин - (ферзь), а на Западе два - альфиль и рух. В обоих случаях в отношении к одному термину были проведены радикальные изменения (на Западе вместо ферзя - королева, дама, на Руси вместо руха - ладья). Естественно, это означало в дальнейшем различия как в изобразительных шахматных фигурах, так и в эволюции одной из абстрактных фигур: на Руси она стала напоминать ладью, а на Западе - крепостную башню.

О раннем знакомстве восточных славян с шахматной игрой убедительно говорят археологические находки шахмат с "личиками", как издревле назывались на Руси изобрази­тельные фигуры, изготовлявшиеся в соответствии с их названиями, и многочисленные абстрактные фигуры перво­начально восточной, а вскоре и новой символики, обнару­женные при раскопках почти всех крупных городов Киев­ской Руси.

 

Уже в XI-XII вв. шахматы получили на Руси широкое распространение. Но почему же тогда ни в летописях, ни в других ранних литературных памятниках ничего не говорится об этой игре, а первое её упоминание относится лишь к XIII столетию, да и то носит негативный характер? Объясняется это тем, что под влиянием Византии против шахмат на Руси рьяно выступила церковь. Шахматы были запрещены наравне с игрою в кости и другими "бесовскими наваждениями" в сборнике канонических правил "Номока­нон", составленном в IX веке патриархом Фотием. "Игра в кости" была запрещена еще шестым Вселенским собором в Константинополе под страхом отлучения от церкви.

Постановление этого Собора служило потом основным козырем в борьбе с шахматами не только у священнослу­жителей Византии. На него ссылалась и Римская церковь, также проявившая на первых порах нетерпимость к восточ­ной игре. В древнейшем итальянском документе о шахматах - письме кардинала Дамиани (1061) содержатся ссылки на канонические запрещения игры в кости. Этот любопытный документ начинается словами: "Я останавливаю свое перо, ибо краснею от стыда, что должен упоминать о еще более презренных видах баловства, нежели охота и ловля птиц, а именно о страсти к играм в кости и шахматы" [ix].

Нередко представители феодальной знати и даже духо­венства вносили в шахматы несвойственный им азарт, играли на крупные денежные ставки. И понятны поэтому попытки церкви, а в некоторых странах и государственной власти запретить шахматы как игру азартную. Парижский епископ де Сюлли не разрешал священникам иметь дома даже шахматную доску. Под влиянием духовенства король Людовик IX (Святой) в 1254 г. официально запретил в стране шахматы. Однако после почти трехвековой борьбы церковникам пришлось уступить. В конце XIV в. Регенсбургский католический собор снял запрещение с шахмат. В начале следующего столетия игра была признана необходи­мым элементом рыцарского воспитания.

Больше преуспело в своей антишахматной деятельности византийское духовенство. Оно опиралось при этом на комментарии к канонам восточной церкви монаха Зонары (умер в 1118 г.), который ещё в бытность свою начальником стражи императора Византии Алексея I не мог смириться с его увлечением шахматами. Кстати, о пристрастии импера­тора к этой игре хорошо известно по "Алексиаде", принад­лежавшей перу его дочери, Анны Комнины. В полном соответствии с аскетическим толкованием Зонары шахматы были запрещены Вселенским собором в Вальсамоне (XII в.)

 

В конце того же века эти постановления и толкования стали известны на Руси. Они вошли в "Кормчие книги" - так стали называться переведённые на русский язык и подвергавшиеся переработке "Номоканоны". Ими на протя­жении нескольких столетий руководствовалось русское ду­ховенство. Игра была запрещена как для лиц духовного звания, так и для мирян.

Враждебное отношение церкви к игре объясняет, почему на протяжении XIII-XV веков так редко в русской литературе упоминается о шахматах. А одна из старинных рукописей так и озаглавлена: "Еже кто не помышляше грех быти во играх шахмотных и протчих костарных играх".

Мы коснулись подробно этого вопроса, ибо он объясняет, почему в странах Западной Европы шахматная игра уже в позднем средневековье и особенно в эпоху Возрождения получила интересное отражение в различных видах худо­жественного творчества, в том числе в живописи и графике, а на Руси из-за длительного церковного запрета обращение к этой теме в искусстве произошло лишь на рубеже XVII и XVIII столетий.

Тем не менее, церковные назидания и увещевания оказались не в силах убить в народе интерес и любовь к игре, которая уже успела завоевать сердца и умы многих, стала частью народной культуры. Об этом свидетельствуют не только археологические находки. О несомненно высокой народной оценке шахмат говорят и былины.

 

В русском героическом эпосе шахматы подняты на один уровень с такими состязаниями, как стрельба из лука и борьба. Характерно, что шахматными эпизодами, этими испытаниями ума, богаты былины, относящиеся к раннефеодальной поре, - "Михайло Потык", "Ставр Годинович", "Илья Муромец и Калин-царь", "Василий Казимирович". Они были сложены ещё в Киевской Руси, а позднее в них нашли отражение чаяния народа в борьбе с золотоордынским игом.

Шахматные поединки изображаются в былинах обычно во время пиров киевского князя Владимира или по прибытии посольства в чужеземное государство, где в матче решался вопрос, кто кому из государей должен платить дань. Так богатырь Михайло Потык, победив в состязании поганого царя Вахрамея, "выиграл бессчетну золоту казну» и заставил его "дань платить во Киев-град великую".

Характерен шахматный эпизод и в былине "Ставр Годинович". На пиру "у ласкового князя Владимира" собрались могучие и разудалые богатыри. Похвастался тут гость черниговский Ставр Годинович своей молодой женой, которой нет равной по красоте и уму. И в шахматы она играет - "удивляет всех людей добрых, русских могучих богатырей". Рассердило это бахвальство Владимира и приказал он посадить Ставра в погреб. Жена его, Василиса Микулична, узнав о беде, собрала дружину в путь-дорогу выручать мужа. В Киеве она выдает себя за чужеземного посла. Тут начинаются её испытания. Среди них были и шахматы. Она обыгрывает князя Владимира, и тот освобождает Ставра.

Описание шахматной битвы в народном эпосе замеча­тельно своеобразием некоторых бытовых деталей и, конечно, восприятием игры. Интересно, например, следующее выра­жение в былине "Михайло Потык".

 

Как тут они наставили дощечку-ту шахматну,

Начали они по дощечке ходить-гулять [x].

 

Ходить-гулять по шахматной доске! Так ярко, образно мог выразиться только певец, наблюдавший игру и чувст­вовавший её поэтическое очарование.

В XIII в. исторические события огромной важности - нашествие на Русь Золотой Орды и новые условия жизни древнерусского общества - в той или иной степени, прямо или косвенно, наложили отпечаток и на развитие шахмат. И если в таких крайне неблагоприятных условиях иностран­ного нашествия, гонений со стороны церкви шахматная игра продолжала распространяться в различных слоях общества, то это можно объяснить лишь тем, что она глубоко укоренилась ещё во время существования Киевской Руси. Последующий период - XIII-XV вв. - дал крайне мало письменных памятников, упоминающих о шахматах, но с каждым годом увеличивается число археологических нахо­док, относящихся к этому периоду, что свидетельствует о дальнейшем развитии древнерусской шахматной культуры.

Гораздо больше сведений сохранилось о шахматах в Русском государстве в XVI-XVII вв.

Как и в XIII-ХV вв., в XVI столетии шахматы были ещё под официальным запретом. Во многих дошедших до нас церковных посланиях и поучениях эта игра осуждается наряду с пением, танцами, музыкой. Так, "Домострой" протопопа Сильвестра (ок. 1550 г.) угрожал тем, кто нарушал предписания церкви и играл в шахматы: "Прямо все вкупе будут во аде, и зде прокляты". На Стоглавом соборе 1551 г. в число "игрищ еллинского бесования" быта, включены и шахматы. Однако сама жизнь постепенно "отменила это постановление Стоглава. В "Соборном уложе­нии" 1649 г. шахматы уже не упоминались.

О распространении шахмат в Московии в XVI-ХVII вв., а также об умении русских шахматистов той эпохи говорят иностранные очевидцы. Так, англичанин Турбервиль, побы­вавший в Москве вместе с послом Рандольфом в 1568 г. и написавший в Лондон ряд писем в стихах, которые были объединены позднее в книге "Сказание о России", утверж­дал: "Очень распространена игра в шахматы, чуть ли не каждый сумеет дать вам шах и добавить мат, их искусство проистекает из большой практики" [xi].

Не изменились впечатления зарубежных очевидцев о шахматных увлечениях русских век спустя. Яков Рейтенфельс, посол Рима в Москве в 1670 - 1673 гг., писал об интересе к шахматной игре в различных слоях общества. "За этой игрой, - сообщает он, - ныне проводят всё время и старики, и дети на всех улицах и площадях Москвы" [xii].

Преувеличены ли эти сведения? Археологические рас­копки в московском Зарядье в послевоенные годы подтверждают эти высказывания. О широком распространении шахмат в Московском государстве свидетельствуют также многочисленные находки шахматных фигур на о-ве Фаддея близ Таймырского п-ва в Карском море, в русском поселении на Шпицбергене в Баренцевом море, городе Мангазее в Западной Сибири и других сибирских городах.

 

На рубеже XVI-XVII столетий началось более тесное соприкосновение шахматной культуры Руси и стран Цент­ральной Европы. Под влиянием соседних народов в обиход русских входят новые названия фигур, которые употребля­лись наряду с древнерусскими: "тура", "башня" (ладья), "офицер" (слон), "королева" (ферзь), "король" (царь). Кстати, популярность последнего термина имела под собой и другое основание. С термином "царь", например, связано "государево дело" 1685 г. о служилом человеке Хомякове, который, играя в шахматы с Андрюшкою Волынщиком, снял с доски фигуру и воскликнул: "То-де я чаял ферзь, ано-де царь!" — и отпустил в адрес "царя" несколько крепких слов. А так как игра велась при свидетелях, то об этом стало известно енисейскому воеводе. Виновника пытали, и он должен был доказывать, что не было в его словах злого умысла. Правда, из Москвы пришёл государев указ об освобождении Хомякова, но сам факт красноречив и делает понятным, почему в дальнейшем эта фигура стала имено­ваться русскими шахматистами "король".

Исследователи истории шахмат, и среди них такой известный авторитет, как автор фундаментального труда "История шахмат" (1913) Мэррей, отмечают взаимовлияние в тот период культур Востока и Запада в области шахмат. На рубеже XVI-XVII столетий, примерно в одно и то же время, в европейских странах наблюдался процесс измене­ния правил и превращения шахмат в более быструю игру.

Интересно и другое: к этому времени относятся первые известия об эпизодических встречах русских шахматистов с иностранными. Среди них особенно интересны два со­общения иностранцев о шахматных увлечениях русских, приезжавших в составе посольства в Италию и Францию. А. Серристори доносит правительству Венеции, что приехав­шие в 1656 г. из Москвы посол и сопровождавшие его лица в праздничные дни к обедне не ездят, а остаются дома и играют в шахматы, "что и составляет лучшую их доблесть; и действительно, они играют в эту игру, как слышно, в совершенстве"[xiii]. Это сообщение тем более интересно, что у итальянцев в эпоху Возрождения было немало сильных шахматистов и они считались тогда лучшими в Европе.

В таком же духе высказывалась французская хроника о времяпрепровождении членов московского посольства, при­бывшего в Париж к Людовику XIV в мае 1685 г.: "Маршал Гюмьер, забрав в Сен-Дени московских посланников, привез их сегодня на аудиенцию в придворных каретах; их два, а свита состоит человек из пятидесяти. Его величество принял их в полдень, сидя на троне; они не видели принцев. Эти русские превосходно играют в шахматы; наши лучшие игроки - перед ними школьники" [xiv].

И еще два штриха о шахматах той поры в Московском государстве. Только большим спросом шахматных наборов среди русского населения можно объяснить такой факт, как появление ремесленников, занятых лишь изготовлением шахмат. Их называли тогда шахматчиками, и свои изделия они продавали на рынках Москвы и других городов. Искусные резчики по кости и дереву работали порой в Оружейной палате Московского Кремля, где изготовляли шахматы для царского двора.

С тех пор как московского князя стали величать царем (1547), к шахматам, где главной фигурой был царь, относились как к игре царской. Культ шахмат, созданный при дворе ещё во времена Ивана IV Грозного, который, по сообщениям современников, даже умер за этой игрой, особенно ярко проявился в период царствования Алексея Михайловича (1645-1676).

Под впечатлением виденного упоминавшийся уже Яков Рейтенфельс писал о системе воспитания царских детей: "Танцы, кулачные бои и другие распространенные у нас благородные упражнения у русских не допускаются вовсе. В так называемые шахматы, знаменитую персидскую игру, по названию и ходу своему поистине царскую, они играют ежедневно, развивая ею свой ум до удивительной степени".

Ещё маленьким царевичам доставляли в хоромы комп­лекты шахматных фигур. По сохранившимся рукописным документам - столбцам Оружейной палаты - можно, например, узнать, что Алексею Михайловичу (ему шёл тогда седьмой год) 4 января 1636 г. купили в овощном ряду деревянные шахматы и доски за три алтына две деньги, а 13 января - три набора костяных шахмат за 24 алтына и 6 денег; что в 1676 г. для четырёхлетнего царевича Петра Алексеевича живописец Иван Салтанов расписывал краска­ми, серебром и золотом маленькие шахматцы.

Интересно отметить, что за шахматами нередко прово­дили время и в женских хоромах царского двора. Вот характерное распоряжение: "194 (1686) году генваря в 18 день по указу великих государей думной дворянин Михаиле Тимофеевич Лихачев приказал купить в хоромы великие государыни благоверные царевны и великие княжны Марфа Алексеевна шахматные доски с шахматы рыбей или слоно­вой кости доброго мастерства" [xv].

О том, что шахматы были любимым времяпрепровожде­нием Алексея Михайловича, хорошо знали всюду - и на Руси, и за рубежом. Не случайно поэтому бранденбургский посол Иоахим Скультет во время своего вторичного путешествия в Москву, куда он прибыл 16 августа 1675 г., включил в подарки царю драгоценный набор шахмат. То были шахматный столик и фигуры из серебра, которые едва несли четыре человека. Шахматы эти, до сих пор хорошо сохранившиеся, - образец тонкой ювелирной работы. Все фигуры изображены в динамике: воин, бегущий с палицей, галопирующий конь со всадником, слон с восседавшим на нем воином, король в кольчуге, королева и, наконец, солдаты с ружьями.

Окидывая единым взглядом картину развития шахмат в России в следующем, XVIII в., можно заметить новые явления, вызванные целым рядом причин, прежде всего огромными переменами в жизни русского общества и прогрессом самой шахматной игры. Наблюдается сужение социальной среды, в которой культивировалась игра. Ремес­ленники специализируются теперь уже на изготовлении дорогих шахматных наборов из кости, фарфора и т.д., которые были предназначены для состоятельных слоев общества.

В начале века многое делал для распространения шахмат в придворных кругах и среди дворянства Пётр I. Его преобразования, как известно, привели к тому, что Россия стала в один ряд с крупнейшими государствами мира. Что касается шахмат, то игра в течение всей жизни Петра I была любимым его занятием в часы досуга. Не забывал он о шахматах даже во время военных походов, для чего у него были специальные мягкие кожаные шахматницы. Одна из них сохранилась и выставлена сейчас вместе с другими вещами Петра I в Государственном Эрмитаже.

Петр не только играл сам, но и обучал игре сына, считая шахматы непременным элементом детского воспитания. По его приказу 28 октября 1697 г. семилетнему сыну Алексею были расписаны золотом шахматные доски "в аршин шириною по размеру, добрым мастерством".

Содействовал Пётр I и распространению шахмат в придворных кругах. На зимних ассамблеях - дворянских собраниях, устраиваемых поочередно у вельмож - шахматы заняли прочные позиции.

Среди сановников, с которыми Петр играл в шахматы, были генералиссимус князь Александр Меншиков, адмирал граф Федор Апраксин, дипломаты сенатор Андрей Матвеев и князь Борис Куракин и другие.

Сохранилось также любопытное сообщение об одной из ассамблей в Москве, устроенной бывшим вице-президентом Синода и новгородским архиепископом Феодосием Яновским (по прозвищу Францышка). О ней с возмущением писал в Т731 г. казанский митрополит Сильвестр Холмский: "Он же, Францышка, будучи в Москве, оставя церковныя службы и монашеское преданное правило, уставил у себя самблеи с музыкою и тешится в карты, шахматы, и в том ненасытно забавлялся, якобы вместо всенощного пения себе вменял и других к тому принуждал. Да он же, Францышка, на московском подворье велел послужнику своему Тарасу с колокольни старинные колокола продать, чтобы не мешали ему во всю ночь в шахматы играть, потом довольно спать" [xvi].

 В середине ХУШ в. и позднее шахматы становятся уже не столь популярными и на ассамблеях нередко вытесняются азартной карточной игрой. Тем не менее, в придворных кругах и тогда были отдельные страстные почитатели шахмат, в их числе фаворит императрицы Елизаветы Петровны граф Кирилл Разумовский. Но не они определяли уровень шахматной культуры. Были в России шахматисты, которые, не имея громких титулов и крупных чинов, проявляли глубокий интерес к игре и играли сильно. Встречались и такие энтузиасты, как Василий Татищев,  известный русский историк и государственный деятель, ряд лет управлявший казенными заводами на Урале. Источники сообщают, что, приехав в 1734 г. проверять Егошихинский медеплавильный завод (позднее здесь возник город Пермь), он стал обучать служащих шахматной игре.

Играла в шахматы и Екатерина II. По её указанию в Царском Селе и подмосковном Покровском дворце были установлены столики с шахматами. В эту игру она вносила элементы парадности. Сохранились также сведения об увлечении игрой её фаворита Григория Потемкина. В то время получило известность четверостишие, содержавшее насмешку над его военными "доблестями" и сочиненное, как полагают исследователи, русским полководцем Алексан­дром Суворовым:

 

Одной рукой он в шахматы играет,

Другой рукою он народы покоряет.

Одной ногой разит он друга и врага,

Другою топчет он вселенски берега [xvii]

 

Суворов и сам любил играть в шахматы. Один из его современников рассказал о таком эпизоде в подтверждение необыкновенного самообладания полководца. Это было при взятии Очакова летом 1788 г. Во время штурма крепости Суворова ранило. К нему вызвали хирурга француза Массо. Вбежав в палатку, врач нашёл его в крови, но игравшим в шахматы со своим адъютантом. И только после настой­чивых уговоров хирурга полководец позволил перевязать себе рану.

Уже в XVIII столетии далеко за пределами России распространилась молва о мастерстве русских шахматистов. Английский историк Уильям Кокс писал в 1772 г.: "Русские слывут большими искусниками в шахматах"[xviii]. Эти слова сказаны в то время, когда в ряде стран Европы блистали имена известных шахматистов, когда в Италии и Франции вышли в свет знаменитые теоретические трактаты Филидора и моденских мастеров,  обратившие на себя внимание во многих странах европейского континента.

 

И хотя дошедшие до нас сведения о русских шахматистах конца XVIII столетия и начала следующего века ещё немногочисленны, все же они дают некоторое представление о характере их творческих устремлений, а также об особенностях шахматной жизни той эпохи. В воспоминаниях современников фигурируют имена сильнейших шахматистов столицы: чиновника-юриста Ивана Соколова, писателя и чиновника Николая Брусилова, поэта и сенатора Дмитрия Баранова, писателя-драматурга Алексея Копьева. В домах этих шахматистов собирались многие любители шахмат. Они изучали игру серьёзно, имели свои взгляды на различные проблемы шахмат, были не только сильными игроками, но и знатоками теории игры.

В конце XVIII в. русские шахматисты, пропагандируя серьёзное отношение к игре, издали в Петербурге (1791) небольшое сочинение американского писателя, просветителя и общественного деятеля Бенджамина Франклина "Нравственность игры в шахматы". Оно было напечатано по-русски "под названием "Правила для шашечной игры, сочиненные Франклином"*. Шахматную игру, отмечал Франклин, "не должно почитать бесполезным препровождением праздного времени, в ней можно почерпнуть многие душевные каче­ства, которые, будучи полезными, в течение жизни челове­ческой почтение заслуживают" [xix].

По глубине осмысления игры шахматисты России нахо­дились на уровне века, а по практической силе, судя по отзывам иностранных современников, считались одними из лучших в Европе. Только тем, что уже в конце XVIII в. шахматная культура в России достигла достаточно высокого уровня, можно объяснить выдвижение в следующем столетии плеяды русских мастеров, деятельность которых получила мировое признание и способствовала зарождению отечест­венной шахматной школы.

Изучение тысячелетней истории шахмат на Руси пока­зывает, как древняя восточная игра в процессе многовеко­вого развития превратилась в один из элементов националь­ной культуры, тесно связанной с другими областями духовной жизни народа.

Во многом закономерным следствием тысячелетнего раз­вития шахмат на Руси можно считать достижения первых русских мастеров в XIX  и начале XX столетия. Петров - Чигорин - Алехин. С каждым из этих великих шахматистов связан   важный   этап   в  развитии   шахматного   искусства страны, в создании отечественной шахматной школы, луч­шие традиции которой сегодня развивают российские шах­матисты.

Уже в 20-е годы XIX в. Александр Петров (1794-1867) был признан сильнейшим шахматистом России, и имя его блистало среди ярких светил того времени. С тех пор и до конца своей жизни не знал он в стране равных себе соперников за шахматной доской.

Петров был и теоретиком шахмат, автором ряда дебют­ных исследований. Один дебют до сих пор носит его имя - это "Защита Петрова, или Русская партия" (1. е4 е5 2. Kf3 Kf6). А его книга "Шахматная игра, приведённая в систе­матический порядок с присовокуплением игор Филидора и примечаний на оныя", вышедшая в Петербурге в 1824 г. в пяти частях объемом в 500 страниц явилась классическим сочинением. Тремя годами ранее в столице вышел в свет учебник для начинающих Ивана Бутримова "О шахматной игре". Книга Петрова, выдвинувшая ряд идей об активной защите, о значении первого хода в партии, роли конкретного расчета для оценки позиции и т.д., явилась новым словом в шахматной литературе.

Труд Петрова имел важное значение и для пропаганды шахмат. Эта игра, писал первый русский шахматный мастер, "по великим соображениям и расчётам, которых она требует, может по всей справедливости назваться учёною, глубоко­мысленною и отменно привлекательною"[xx]. По широте поднятых вопросов, серьёзности и доступности изложения книга была в то время одним из лучших шахматных руководств. Она получила высокую оценку у современников и стала настольной для нескольких поколений русских шахматистов.

Многое сделал Петров для поднятия в стране общест­венного интереса к шахматам, для выдвижения в России целой плеяды мастеров: теоретика игры Карла Яниша (1813-1872), замечательного шахматиста-романтика Ильи Шумова (1819-1881), братьев Сергея (1827-1889) и Дмитрия (1830-1903) Урусовых и других.

Немного можно назвать в истории шахмат мастеров, кто бы так, как Петров, счастливо сочетали в себе дарование выдающегося шахматного практика с талантом теоретика, композитора, литератора, пропагандиста и организатора шахмат.

Петров, его ученики и современники верили в неисчер­паемость шахматной игры и относились к ней как к искусству. Они ввели в обиход и сам термин "шахматное искусство". Ещё в 1840 г. Петров писал в "Литературной газете" в рецензии на книгу Лабурдонне "Новейшее начертание о шахматной игре" (Москва, 1839): "Книги способствуют к усовершенствованию в игре и потому необходимы для тех, которые хотят постигнуть все тайны шахматного искусства" [xxi]. В дальнейшем Яниш, Кронеберг, Шумов и другие шахматисты писали в своих работах, что многое в шахматах - и, прежде всего, вдохновение, художественная сторона шахматного творчества – роднит их с искусством. Известно, что позже так же относились к этой игре Чигорин и Алехин. "...Цель я вижу, - писал Алехин, - в научных и художественных достижениях, которые ставят игру в ряд других искусств" [xxii].

К началу и середине прошлого столетия относится и организация первых в России шахматных клубов, выход первого ежемесячного журнала "Шахматный листок" (1859 - 1863), зарождение русской шахматной композиции. К шахматам как области культуры начинают проявлять всё больший интерес писатели, учёные, музыканты, художники, что находит отражение в их творческой деятельности. Высоко ценили эту игру и посвящали ей часы досуга величайшие гении русской литературы Александр Пушкин, Лев Толстой, Иван Тургенев, Федор Достоевский, ученый-химик Дмитрий Менделеев и многие другие. 30 сентября (12 октября) 1832 г. Пушкин в письме к жене писал: "Благодарю, душа моя, за то, что в шахматы учишься. Это непременно нужно во всяком благоустроенном семействе; докажу после" [xxiii].

Тургенев сообщает из своего имения Спасского другу писателю Сергею Аксакову 29 июня (11 июля) 1853 г.: "Знаете ли, в чём состоит мое главное занятие? Играю в шахматы с соседями или даже один, разбираю шахматные игры по книгам. От упражненья я достиг некоторой силы. Также много занимаюсь музыкой".

Характерно для него и другое признание, сделанное в конце того же года 25 ноября (17 декабря) в письме к литературному критику Павлу Анненкову: "В Петербурге буду жить для литературных занятий, кружка друзей, музыки - и шахмат. Надобно сказать, что я сделался страстным шахматным игроком" [xxiv].

Толстой во время работы над романом "Война и мир" писал в письме из Ясной Поляны к старшему брату жены Александру Берсу 28 октября (9 ноября) 1864 г.: "Играешь ли ты в шахматы? Я не могу представить себе эту жизнь без шахмат, книг и охоты" [xxv].

Многое сделали Петров, Яниш, Шумов и другие шах­матисты середины XIX столетия для развития международ­ных связей. Их партии, задачи, теоретические исследования публиковались в шахматных журналах того времени: фран­цузских "Паламеде", "Режанс" и "Стратежи", английских "Чесс плейерс кроникл" и "Чесс плейерс мэгэзин", немец­ком "Шахцейтунг", американском "Чесс мансли". Они переписывались с крупнейшими иностранными мастерами: Лабурдонне, Сент-Аманом, Стаунтоном, Левенталем, фон дер Лаза и другими.

Большое впечатление на современников произвела вы­шедшая в Петербурге в 1867 г. первая в России книга по шахматной композиции И. Шумова "Собрание скахографических* и других шахматных задач, в том числе полный шахматный букварь, маты политические, юмористические и фантастические". Шахматные журналы печатали востор­женные отзывы об этом сочинении, устраивали конкурсы решения шумовских композиций. Книга русского компози­тора, писал "Стратежи", "скрывает под своим довольно пространным названием подлинно счастливую судьбу шах­мат. Откроем том: установленные в ряд шахматные фигуры изображают огромный меч, нависший над черным королем. Эта задача говорит о возвышенной игре в шахматы, о том, как глубоко знает Шумов своё шахматное поле. Здесь действительно царит высшая радость".

В 1867 г. английский журнал "Чесс плейерс мэгэзин" в статье, посвященной Петрову, признавал, что он и его ученики составляли "плеяду блестящих шахматистов, кото­рые уже начали оказывать свое влияние на шахматную игру в Европе" [xxvi].

Это влияние и зарубежные связи укрепились позднее благодаря международным выступлениям Михаила Чигорина (1850-1908). Он первым среди русских шахматистов вступил в борьбу за звание чемпиона мира. Его матчи на первенство мира с Вильгельмом Стейницем, происходившие в 1889 и 1892 годах в столице Кубы Гаване, и их матч из двух партий по телеграфу в 1890 - 1891 гг. привлекли внимание любителей шахмат всего мира не только спортив­ным накалом, но и высоким творческим содержанием.

Благодаря многогранной деятельности Чигорина и его сподвижников в организации клубов, первых всероссийских турниров и других соревнований Россия становится в конце ХIХ-начале XX вв. одной из ведущих стран в области шахматной культуры.

Здесь устраиваются и крупные международные турниры и матчи. Чемпион мира Эмануэль Ласкер уже тогда называл Москву шахматным Эльдорадо, а эксчемпион мира Стейниц, поздравляя Чигорина с великолепной победой на международном турнире в Будапеште (1896) писал: "Ваша победа принесла огромную славу России, которая в послед­нее время больше всего способствовала развитию шахмат, чему она безусловно обязана Вашему гению и авторитету" [xxvii].

В начале нынешнего века под благотворным влиянием деятельности Чигорина в России выдвинулась новая плеяда шахматных талантов и в их числе будущий чемпион мира Александр Алехин (1892-1946).

……………………………

Советские мастера ещё более подняли престиж страны в области шахматной культуры. Сильное впечатление на шахматный мир произвели в 20-30-х годах три Московских международных турнира. Для участия в них были пригла­шены выдающиеся зарубежные шахматисты. Соревнования проводились в прекрасных помещениях: Доме Советов (ныне гостиница "Метрополь") в 1925 г., Музее изящных искусств (ныне Государственный Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина) в 1935 г. и в Колонном зале Дома Союзов в 1936 г. О роли этих состязаний для развития шахмат свидетельствовала, например, охватившая страну в 1925 г. настоящая "шахматная горячка". Крыленко в этой связи писал: "Для СССР турнир сыграл, прежде всего, роль толчка, подняв в широких рабочих массах нашей страны до небывалой высоты интерес к шахматам как к культурному орудию, способному захватить и направить широчайшие массы на тот путь культуры интеллекта, который указывают шахматы. В частности, как определенный источник разум­ного культурного отдыха, дающий в то же время чрезвы­чайно богатые переживания чисто художественного харак­тера, шахматы с этого момента выступают на первый план" [xxviii].

Прошло много лет. Отношение к шахматам как к искусству и одному из ведущих видов спорта способствовало росту их популярности и тому, что на протяжении несколь­ких десятилетий страна стала шахматным лидером, удерживающим мировое личное и командное первенство. Еще в 30-х годах ведущие иностранные шахматисты отмечали всенародный характер шахматной игры: "Советский Союз, - писал экс-чемпион мира Эмануэль Ласкер в ноябре 1937 г., -

сделал шахматы, бывшие раньше достоянием немногих, доступными для широких масс. Культурное значение тыся­челетней игры еще более обогащено творческими силами, таившимися в народе. Никогда и нигде раньше не производился подобного рода опыт" [xxix].

В том же духе писали и известный английский шахматист Джордж Томас, и голландский гроссмейстер чемпион мира Макс Эйве, и австрийский гроссмейстер Рудольф Шпильман.

"Мне импонирует, - писал Шпильман, - не столько колоссальное число шахматистов в СССР, достигающее двух миллионов, сколько высокий уровень их игры. В массовом шахматном матче, скажем на 1000 досках, между шахма­тистами Советского Союза и шахматистами всех других стран победа была бы обеспечена Советскому Союзу" [xxx].

Известный американский гроссмейстер Фрэнк Маршалл, называя Советский Союз "величайшей шахматной страной в мире", писал, что он мечтает об устройстве шахматного матча по телеграфу между СССР и США, ибо молодые мастера обеих стран являются сильнейшими в мире. Такой матч был устроен в 1945 г. вскоре после победы советского народа в Великой Отечественной войне. Шахматный ради­оматч СССР - США закончился триумфом советских шахматистов, выигравших со счетом 14 1/2 : 4 1/2.

Этим матчем началась целая серия спортивных и творческих достижений советских мастеров в международ­ных состязаниях. Они побеждали и в последующих состя­заниях между шахматными командами Советского Союза и Соединенных Штатов, во встречах с сильнейшими нацио­нальными командами Англии, Чехословакии, Югославии, Венгрии, ФРГ, Аргентины и многих других стран, а также в ряде турниров послевоенного времени. Советские гросс­мейстеры были первыми призерами почти всех всемирных Олимпиад, в которых они участвовали с 1952 г.

Из восьми шахматистов, которые в послевоенные годы были увенчаны лаврами чемпиона мира по шахматам, семь гроссмейстеров представляли СССР: Михаил Ботвинник, Василий Смыслов, Михаил Таль, Тигран Петросян, Борис Спасский, Анатолий Карпов, Гарри Каспаров. Чемпионками мира среди женщин становились советские шахматистки Людмила Руденко, Елизавета Быкова, Ольга Рубцова, Нона Гаприндашвили, Майя Чибурданидзе.

У шахмат не только интересное прошлое и настоящее. Не менее заманчивы перспективы их развития. Но как бы ни были велики успехи цивилизации в создании компьюте­ров, играющих в шахматы, последние не смогут соперничать с человеком в создании произведений шахматного искусства, носящих на себе печать фантазии и красоты.

Общеизвестно, какую роль в эстетическом воздействии шахмат играет насыщенность партии парадоксами. Но есть ещё один, казалось бы внешний, но, пожалуй, самый удивительный, самый красивый парадокс шахмат: возникнув как отображение войны - наибольшей трагедии в жизни людей - игра за века своего существования превратилась в олицетворение человеческой мудрости и братства, в средство укрепления дружбы народов, которые начертали на знамени Международной Шахматной Федерации: "Gens una sumus" - "Все мы - одна семья!" И в этом - источник бессмертия шахмат!

Иллюстрации

 

Бузургмихр и посол Каннуджа играют в шахматы. Миниатюра из рукописи поэмы Фирдоуси «Шахнаме». Персидский список, 1333 г.

 

 

Конь. СПб, начало XIX в. Бронза.

(См. ниже в комплекте).

Король, ладья, ферзь, слон. Афрасиаб, VII - VIII вв. Слоновая кость. 4,1 – 3,4 см. Государственный музей-заповедник истории культуры и искусства Узбекистана, Самарканд.

 

Ладья (рух). Фергана, IX - X вв. Слоновая кость. 5 см. Государсвенный Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Слон. Саркел - Белая Вежа, IX - X вв. Слоновая кость. 4,4 см. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург .

Ладья. Волковыск, начало XII в. Кость. 5,5 см. Государственный художественный музей Беларуси, Минск .

 

Пешка. Волковыск, начало XII в. Кость. 2,5 см. Государственный музей Беларуси, Минск .

 

 

Ферзь. Лукомль, XII в. Кость. 4,8 см. Филиал Государственного музея Беларуси, Заславль

 

Пешка, ладья, конь, слон, ферзь, король. Санкт-Петербург, начало XIX в. Бронза. 9-5,5 см.

 

 

 

 

 

Шахматы «Белые» из набора «Красные и белые». Петроград, 1922 г. Фарфор. 10,6-6 см.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Шахматы «Фантастические». Черные фигуры, 1974-1975 гг. Дерево. 17,5-13,5 см Собственность автора В. Ласунского, Москва .

 

 

 

 Пешки (белые) из набора «Фантастические» Дерево. 16,5 – 13,5 см.

 

 

 

Фигуры (чёрные) из наборы «Фантастические» Дерево. 13 см

 

 

 

 

Пешки (чёрные) из набора «Фантастические» Дерево. 11,5 см

 

 

 

Шахматы «Перед битвой». Белые фигуры, 1976 г. Дерево. 16,5-11,5 см. Собственность автора В. Ласунского, Москва

 

 

 

 

Шахматы «Перед битвой». Чёрные фигуры. Дерево 16,5-11,5 см.

 

 

 

Король. Новгород, начало XIV в. Дерево. 5,1 см. Новгородский историко-художественный музей-заповедник .

 

 

Ладья. Копысь, XII-XIII в. Кость. 3,8 см Филиал государственного музея Беларуси, Заславль .

 

 

 

 

Шахматные фигуры. Новгород, XIV-XV вв. Дерево. 3,6-2,1 см Новгородский историко-художественный музей-заповедник .

 

 

 

Ладья. Киев, XII в. Кость. 3 см Государственный исторический музей Украины, Киев.

 

 

Ладья. Вышгород, XI-XII вв. Кость. 2,4 см Государственный исторический музей Украины, Киев.

 

 

 

 

 

Конь, слон, ладья. О-в Фаддея (Баренцево море), начало XVII в. Кость. 1,9-1,7 см.

 

 

Титульный лист книги Ивана Бутримова «О шахматной игре» (СПб., 1821)

 

 

Титульный лист книги первого русского шахматного мастера Александра Петрова «Шахматная игра, приведённая в систематический порядок с присовокуплением игор Филидора и примечаний на оныя» (СПб., 1824)

 

 

 

Титульный лист книги мастера Ильи Шумова «Собрание скахографических и других шахматных задач» (СПб., 1867)

 

 

Слоны из набора «Руслан и Людмила» Фарфор. 13,5 см.

 

 

Шахматы. Зугдиди (Грузия), 1987 г. Фарфор. 9,9 см

Музей Революции, Москва

 

 

Королева и король. Фарфор. 10-9,5 см.

 

 

 

Русские воины из набора «Ледовое побоище». Гжель, 1982 г. Фарфор. 42 х 42х5 см. Собственность автора Ю.Гагарина.

 

Шахматы «Дымковская игрушка». Вятка, 1960 г. Глина. 11-9 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

 

 

Шахматы народов Севера. Чукотский национальный округ, 1951 г. Ладья, конь, слон, король, ферзь, пешки (чёрные). Моржовая кость. 8-5 см. Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) Российской Академии наук, Санкт-Петербург

 

 

 

Король и ферзь (белые) Моржовая кость 8-7,5 см.

 

 

 

Конь и ладья. Моржовая кость 8,2-6,9 см.

 

Слоны, король, ферзь и пешки (белые) Моржовая кость. 8-4 см.

Шахматы. Холмогоры, конец XIX в. Мамонтова кость 6-3,7 см.

 

 

Ладьи. Тува. 1920 г. Дерево. 3,25-3,1 см.

 

 

Король и ладья. Минск, XII – XIII вв. Дерево. 3-2,2 см. Государственный художественный музей Беларуси, Минск.

 

Примечания