Репортаж о том, как она заканчивается хорошей отчётностью и спокойной жизнью для одних, и трагедией ИЛИ ТРИУМФОМ — для других.

Однажды, создав шахматную науку с нуля, я посетил шахматную кафедру в Российской академии физической культуры ещё в середине 90-х.

А что, удивится читатель, разве такой науки ещё не было? Да ещё в шахматной столице мира? Мы же держали в руках шахматные короны, турниры были сенсациями — на многие из них невозможно было попасть! И весь этот праздник не сходил с новостной ленты.

Было? Да, было. А шахматной науки не было. Всё сводилось к чисто спортивной стороне дела. Поэтому даже в изданной наконец шахматной энциклопедии под редакцией А. Карпова (1990) было написано: «Теория шахмат — совокупность знаний о шахматной игре, или своеобразная наука о шахматах. Состоит из теории дебютов… миттельшпиля… эндшпиля. Теория шахмат возникла в 8-9 вв, в эпоху шатранджа, когда были разработаны и квалифицированы табии, мансубы и эндшпильные позиции» (1176 с).

Понятно, да? Теорией паровоза является не описание его устройства, а расписание поездов. Но шахматный президиум, состоявший преимущественно из крупных учёных, с этой нелепостью сразу согласился. А почему? Ведь шахматная теория сначала должна была бы объяснить самый простой вопрос: как именно устроена шахматная игра? Каков её основополагающий принцип и каковы границы шахматной вселенной?

Так что даже после шумного успеха шахмат на мировой арене шахматная наука всё ещё находилась в зачаточном состоянии в виде исторических фрагментов, вспомогательных дисциплин и, главным образом, поисков наилучшего хода. А почему был выбран именно такой набор фигур в классическом варианте игры, никто не знал. Всё происходило как бы стихийно. Не говоря уже о том, что все почему-то играли на большой шахматной «менделеевской» таблице только на одной клеточке – в водороде. (Кстати, Дмитрий Иванович и сам был очень серьёзным игроком — мог бы догадаться?)

А как же корифеи, обещавшие широкой аудитории расшифровать многие тайны шахмат? Когда я к ним обращался со своими открытиями, то получал грубый отпор. (Например, у Ботвинника и Каспарова). Ну с Ботвинником всё понятно, ведь я свободно обсуждал версию убийства Алёхина с целью расчистки пути для следующих претендентов в борьбе за мировую корону. (См. архивы на моём сайте, который действует с 2003 года). А Гарри как всегда выступал только в амплуа чванливого супергероя.

И вот я иду через шумный Черкизон, ныне снесённый, к заведующему шахматной кафедрой, кандидату наук Е. Линовицкому. Оставляю свой труд ему на месяц и уезжаю в родное Ставрополье. После моего возвращения происходит такой диалог.

— И что ж вы хотите?

— А что вы можете предложить?

— Нам самим не очень понятно.

Из его дальнейших рассуждений следовало, что существует определённый порядок апробации научных работ. Сначала нужно получить некую профориентацию шахматиста, то есть пройти обучение в шахматных школах, участвовать в соревнованиях, заслужить спортивный титул (хотя бы мастера спорта — как у известного шахматного публикатора Евгения Гика, с которым мне уже приходилось общаться). Потом написать ряд научных статей, сделать сообщения на научных конференциях, то есть завоевать определённый авторитет. Или стать шахматным историком, как Исаак Линдер, в то время кандидат исторических наук. М-да. Многие положили всю свою жизнь, изучая только дебют двух столкнувшихся пешек. А вы хотите вот так, хлопнуть дисером по столу — и в дамки?

— Именно так!

— Так у нас не бывает. Вы что — умнее всех?

— Во всяком случае — не глупее. Но у меня нет времени тратить полжизни на ваши процедуры, чтобы в конце концов лишь затесаться в толпу копирайтеров и тихих запечных сверчков. (Чем никогда не отличались представители живописного племени педалистов, воспетых на моём сайте в Живом журнале). У меня имеется целая куча проектов в разных областях, но я не обязан по каждому из них сидеть на вузовских галерах по 5-6 лет, хотя именно это часто считается главным условием их продвижения. Некоторые собирают целую коллекцию ромбиков, чтобы с порога сразить всех сомневающихся в их талантах, но их арифметическая сумма не всегда работает. Если вы только и делаете, что долго учитесь в расцвете лет (5 х 5 = 25), то многое упускаете. И зачастую — самое интересное в жизни. А по-настоящему гениальные находки могут случиться даже у вашего ребёнка. Которого, правда, вы должны успеть родить.

На том мы и закончили. Флажок на часах упал, обмякли члены … и шахматная наука опять не заявила о себе во весь мир. Нельзя быть умнее всех. Не положено. Существует академическая очередь на гениальность. Сначала поработайте годы и годы на какого-нибудь старого маразматика, вместо того, чтобы выбросить его с балкона. А мы говорим: СМЕРТЬ АКАДЕМИКАМ!

Под лежачий камень пиво не течёт.

Правда, для этого нужно иметь кое-какой практический багаж. Это верно — но не годы и годы прозябания на задворках ради куска хлеба. В конце концов, для начала можно питаться одними надеждами и уверенностью в том, что всё, что было написано ДО МЕНЯ — это бред сивой кобылы. Я МОГУ ЛУЧШЕ!

Валерий Трубицын